Connect with us

Hi, what are you looking for?

Здоровье и красота

Тайкина секреты. Дневник анорексички. Глава 3. Как такие щеки шея держит?

Тайкина секреты. Дневник анорексички. Глава 3. Как такие щеки шея держит?
Тайкина секреты. Дневник анорексички. Глава 3. Как такие щеки шея держит?

К концу четвертого класса Тайка сильно похудела. Учеба, кружки, сборы, — так много всего ворвалось в её детскую жизнь, что поесть было некогда. В конце четвертой четверти ее отправили в фотоателье делать фотографию на Доску Почёта. Когда Тайка вытащила фото из конверта, сама ужаснулась: гадкий утёнок с вытянутым лицом совсем не был похож на розовощекую пухляшку.
Но, как водится, тут же забыла: не расстроилась и не обрадовалась, подумала тмельком: как такая страшная она будет висеть на стене, а мимо будут проходить мальчишки и смеяться. Но перефотографироваться не стала. Вот ещё!

Все, кто учился хорошо, четвёртый класс закончили раньше. Отстающих оставили до конца мая. В честь окончания начальной школы Елена Михайловна, первая учительница, сделала торжественное родительское собрание вместе с детьми. Все пришли нарядные, как на выпускной.
По этому случаю мама сшила Тайке красивое платье: белое в крупный красный горох. Фасон взрослый, немного удлиненное, с бантом сзади. Тайка распустила волосы, на ночь плотно заплетенные в косички, чтоб были волнами, покрутилась перед зеркалом: хороша!

На собрании Елена Михайловна и родительский комитет всем, кто отличился, вручил грамоты, похвальные листы и подарки. В классе только Тайка и Верка закончили год круглыми отличницами, за это им подарили ещё и по букету. Это были Тайкины первые цветы, ей никто и никогда не дарил еще букеты. Тайка нюхала нарциссы. Они пахли весной, счастьем и предвкушением лета.

Домой шли через школьный сад. Дети ватагой впереди, взрослые чуть поодаль. Девчонки, красивые и повзрослевшие, срывали с яблонь грозди цветов и прицепляли кто в волосы, кто в петлички, кто к сумочке. Май стоял сумасшедший, наполненный ароматами сада, птичьим щебетом, звонким смехом.
Чья-то мама, тихо, словно про себя, сказала:
— Совсем взрослые девчонки наши.

А девчонкам было всего-то по одиннадцать. Теперь уже всем. Самой младшей из них была Олеська. Но Олеська именно сегодня догнала подруг.
Обычно Олеська четвёртую четверть или май училась на юге. Там у её бабушки был дом и хозяйство на берегу моря. Там же был и второй родной для неё класс. С теми одноклассниками обычно она отмечала свой день рождения. А в этом году родители решили дочь оставить доучиваться здесь. И Олеська первый раз пригласила девчонок в гости.

Их компания за четыре года школы выросла. Кроме Тайки, Олеськи и Оли в гости отправились Анюта и Вера. Пять девчонок — активисток, они стали за четыре года не разлей вода. Они умудрились перезаниматься во всех возможных кружках и секциях, делали стенгазеты, шили костюмы на праздники и просто слонялись по улице без дела, когда не было занятий.
Из всей этой компании выделялась Верка. Верка серьезно занималась гимнастикой, должна была вот-вот стать Кандидатом в Мастера спорта, поэтому в кружки Верка ходить не успевала. Но общественную работу вела больше других, поэтому и оказалась среди подруг.

Олеськиных родителей на собрании не было. Мама пекла праздничный «Наполеон», папа возился с проигрывателем, помогал раздвигать стол, носил стулья.

Девчонки бесцеремонно ввалились в прихожую, скинули туфли, накидав их друг на друга и застыли в ожидании приглашения. Все немного побаивались Олеськину маму. Мама у Олеськи чем-то болела. Она постоянно носила с собой препараты и маленькая Олеська даже умела их колоть. Вся работа по дому тоже была на Олеське: полы, посуда, помочь постирать. Кроме этого Олеська должна была каждый день встречать маму с работы. Родители работали на одном предприятии, утром на работу шли вместе, но мама заканчивала рано, так как была на инвалидности, и приходилось за ней идти детям. Дорога шла через лесопарк, вдоль речки, мимо старых бараков. Однажды на маленькую Олеську напал какой- то дядька и затащил её на чердак в бараке. Девочке было тогда всего семь лет, но, выросшая в портовом городке и просвещенная от старших ребят по поводу публичных домов и прочего такого, она многое знала и понимала. Когда дядька начал накрывать её каким-то грязным тюфяком, девочка умудрилась увернуться и закричать. Внизу скрипнула дверь. Мужик то ли опешил от такой выходки ребёнка, то ли испугался того, кто внизу открыл дверь, но Олеську отпустил. Олеська маме не сказала, но с тех пор стала ходить только с братом.

Как-то раз девчонки пошли в гости в Оле. Дома никого не было. Девочки играли в Олиной комнате. Когда Олеська вышла, никто не обратил внимания. Но поскольку её долго не было, Оля пошла посмотреть, где подруга. А Олеська в это время ела сахар на кухне. Прямо из сахарницы на столе. Оказалось, что ей дома было запрещено есть сладкое.
Девчонки, зная всё это, осуждали Олеськиных родителей и уже заочно недолюбливали.

Олеськин папа, весёлый бородач, вышел к гостям:
— Ну, что стоите? Проходите к столу!
Девчонки, уже изрядно проголодавшиеся, быстро заняли места.
Папа-бородач предложил всем поднять бокалы с лимонадом за его любимую дочку. все обрадовались: очень хотелось пить.

Дни рождения и Новый год всегда были поводом попить лимонада и вкусно поесть. Обязательно оливье, заливное и селедка под шубой. А еще мясная нарезка. Такое в будни на столе не увидишь.

Городок был маленький, и с продуктами была напряжёнка. Всё отправлялось в Ленинград и Москву. А потом оттуда ехало на третьих полках поезда обратно в те города, где оно и должно было быть. Это было очень странно и непонятно.
Тайкина мама ездила несколько раз в год за мясными продуктами, сыром и сладостями в Ленинград. Купить хотелось всё, поэтому мама связывала сумки старыми платками и перевешивала через одно и другое плечо.
Папа ей никогда не помогал, в лучшем случае встречал с поезда.

Тайка любила эти праздники живота. Она ждала маму в утреннего поезда, хотя очень хотелось спать. Мама доставала из сумок розовые связки сосисок, куски нежнейшей ветчины с запахом, который невозможно спутать ни с чем, палки вареной колбасы, с жиром — отцу, докторскую — Тайке. Потом открывалась сумка из магазина «Восточные сладости», в который мама выстаивала с такими же голодными провинциалами, как она, долгую очередь на Невском. Чего там только не было: глянцевый грильяж в шоколаде, белая, с аппетитными большими орехами сверху кос-халва, сливочный щербет.
Тайке хотелось все и сразу. Еще не дожевав сосиску, она уже резала ветчину, параллельно отламывая кусочки то от щербета, то от халвы. Набрав целую тарелку вкуснятины, Тайка уходила к себе в комнату и прямо в постели наслаждалась этими продуктовыми изысками.

Никто никогда не слышал, чтоб Олеськины родители ездили за продуктами. Но стол был изысканный. Девчонки набулькались от души лимонада, он пузырился в носу, сообщая, что уже хватило бы пить. Наелись салатов и горячего. За столом стало скучно.

Обычно у всех на днях рождения дальше были игры. Без взрослых. Взрослые или уходили к себе в комнату, или, что чаще, просто уходили по своим взрослым делам, оставив детям квартиру, где безнаказанно раз в год можно было прыгать, танцевать, играть в «Жмурки» , «Прятки» и даже прыгать через резиночку. Олеськины родители никуда уходить не собирались. Это было понятно.

Все сидели молча и не знали, чем заняться. Было похоже на мультик про Винни-Пуха и Пятачка: уходить, вроде бы пока неловко, а сидеть молча неуютно.

Обстановку решила разрядить Олеськина мама. Она обратилась к Верке:
— А что, Верочка, говорят, ты в гимнастике делаешь успехи?
— Да.
— Вера, я смотрю, ты мало ешь, у тебя диета?
— Да, мне нельзя набирать вес.
— Вот, девочки, смотрите, какая Вера молодец! — Олеськина мама обвела взглядом гостей.

Тайка, которая к одиннадцати годам вытянулась и похудела, вдруг вжалась стул. Она вспомнила, как на днях столкнулась с Олеськиной мамой в подъезде.
— Тася, ты, я смотрю, похудела?
Тайка не знала, что ответить.
— Хорошо теперь тебе?
Тайка пожала плечами. Она как-то не задумывалась об этом. Похудела — потолстела. Разве в этом радость?
— Тяжело же было тебе полной, да? — настойчиво продолжала неприятную беседу Олеськина мама.
— Да.
— Вот виииидишь!
На самом деле Тайке не было тяжело. И если бы не эти отвратительные люди, которым почему-то было до всего дело, она никогда бы не применила к себе слово «полная». Она была обычная. Не костлявая, но и не жирная, как вон Ирка из «А» класса. Вот та да. Но Ирку не дразнили. Ирку жалели, потому что у неё «похоже проблемы с сердцем». А у Тайки проблем не было. Ни с сердцем. Ни с учёбой. Ни с подругами. У Тайки были проблемы только с отдельными бестактными людишками. И ей хотелось поскорее от одной из них срочно отвязаться.

И почему-то сейчас , за столом, Тайка подумала, что Олеськина мама говорит это только для неё. Ведь это у неё, у Тайки, нет силы воли. Особенно, когда мама приезжает из Ленинграда с гостинцами.

На этом темы для разговоров иссякли, и Олесина мама торжественно произнесла:
— А теперь будем пить чай! С «Наполеоном»!
Это было сказано таким тоном, будто «Наполеон» был не тортом, а самим Бонапартом. И он должен был вот-вот приехать из Франции.
Торт принес папа. Он же зажег свечи и велел Олеське задувать. Именинница задула не все, но тут же подскочил её брат Ванька и завершил процесс. Мама стала резать торт и раскладывать по тарелкам.
— Верочка, ты что же, даже не попробуешь моего торта?
— Мне надо вес держать.
— А чего тебе вес держать, ты вон какая худая, — вмешался Ванька. — Это Тайка пусть не ест, вон у неё какие щеки! Тайка, как у тебя такие щёки шея-то держит?

«Наполеон» застрял у Тайки в горле. Она покраснела, на глазах выступили слёзы. Тайка сделала вид, что закашлялась и наклонилась к чашке, якобы запить, чтобы никто не видел её состояние.

За столом все опять замолчали. Чай допивали в полной тишине. А потом все быстро стали собираться по домам.

Так хорошо начавшийся день так скверно закончился. Совсем незначительная фраза, которая, видимо, казалась Ваньке очень остроумной, один из самых счастливых дней в Тайкиной жизни сделала одним из самых несчастных…